Шедевры каменного искусcтва.

  Недавно, какие-то два-три года назад, в Екатеринбург несколько раз наезжала одна русская парижанка, владелица камнерезного ателье. С завидной настойчивостью она пыталась склонить городские власти купить у нее за немалые деньги целый ансамбль вещей. Ее аргументом было то, что России неведомы столь совершенные формы из камня, какие сна предлагает.

 Убедить в этом были призваны рекомендательные письма столичных чиновников, которыми она заручилась. Ансамбли были заурядны, и заурядность их бросалась в глаза именно в России, где фоном для них было неожиданное для нашей гостьи и ее покровителей классическое наследие русского искусства резьба по мрамору. На протяжении полутора веков, начиная с века Екатерины Великой, Россия учила Европу тому, как надо работать с камнем.

 Особенно удавались русским мастерам крупные монументальные архитектурные и декоративные монолитные формы, например, мраморный камин, мозаичные наборы на объемах колонн, чаш и ваз и на плоскостях. Почти на протяжении полувека делались в России и камеи, считавшиеся знатоками верхам камнерезного мастерства. Нам захотелось напомнить о нескольких шедеврах русского камнерезного искусства, чтобы приостановить слепое преклонение перед импортными идеями, формами и образами. Самой сильной стороной российской технологической традиции была связь ремесла с профессиональной академической художественной и архитектурной школой, архитектора-художника с мастерами по обработке камня.

 На одной стороне медали были имена: Воронихин, Кваренги, Росси, Мельников, — их факсимиле стоят на чертежах, посылавшихся за тысяч и верст от столицы, на фабрики Урала и Сибири. На другой — Бахорев, Ваганов, Патрушев, отец и сын Коковины, Налимов, Петровский. Некоторые из этих имен вырезаны на донцах и плинтах наиболее замечательных ваз и чаш. Был четко отлажен механизм взаимоотношений высшей художественной школы с камнеобрабатывающими фабриками России — Петергофской, Екатеринбургской и Колыванской, начинавшейся как Локтевской завод.

Резная чаша с крышкой 1803 — 1810 г.г.

Чаша делалась екатеринбургскими мастерами по столичным рисункам, под наблюдением В.Е. Коковина и Н.А. Штейнфельда из балканской яшмы. Это первое уральское резное изделие из твердого камня. Первые проекты резных ваз из балканской яшмы поступили на фабрику из канцелярии Строганова в декабре 1808 г. Это были рисунки пяти парных ваз. Рекомендовали «употребить к чистому их обделыванию тех мастеровых под смотрением мастера В. Е. Коковина, которыя в работе сего Рода более имеют знания, чем занять равно и тех пять учеников, которые по классу резного художества упражняются, подтвердив им, что сие есть всегдашнее и настоящее их дело». Иными словами это предписание ориентировало фабрику на постоянную работу с резными формами, что было принципиально новым в ее художественной политике, в отношении камня, к его возможностям. произошло это при Воронихине.

 Следующий заказ поступил в 1806-1807, когда первый еще был в работе. Нужно было сделать резную чашу из той же балканской яшмы. В 1814 г. работа ней была закончена. На плинте выгравировали имя мастера В. Е. Коковина и отправили в столицу. В ответ пришло распоряжение сделать вторую такую же чашу, но несколько большего размера — по усмотрению мастера. В январе Коковин, Гагарин, Вронский и Пивоваров приступили к работе, но в мае из-за неожиданно открывшегося в камне порока вынуждены были остановиться. Пришлось пересматривать проект, отказываться от части орнаментов. Поскольку времена для фабрики изменились — после смерти Строганова она перешла в ведение министерства финансов, — утверждение новой редакции проекта затянулось на целый год, и к работе приступили только в 1816 г. Резьбу на мраморе делали Гагарин и Пивоваров.

Кратер Великолепный 1830 — 1840 г.г.

 Так следовало бы назвать великолепную яшмовую вазы типа Медичи», стоящую в углу одного из залов Нового Эрмитажа. Единого мнения об авторе проекта этого кратера нет. Им называют Я. В. Коковина, проект, которого был будто бы чуть-чуть подправлен И. И. Гальбергом. Работа над кратером датировалась 1846 г. Ваза сделана в Екатеринбурге по проекту И. И. Гальберга. Начало работы над этой формой яшмы следует относить к двум десятилетиям XIX в., возможно к 1822 г., когда из ЕГФ по запросу кабинета были посланы в Санкт-Петербург все ранее присылавшиеся и до сих пор не задействованные проекты. Среди утвержденных и присланных обратно на фабрику был лист с вазой-кратером , обозначенной № 4, утвержденный 19 января 1823 г. Лист, поступивший из столицы, как это заведено в эти годы на фабрике был подписан, наряду со всеми прочими листами этой присылки мастером Коковисным, принявшим чертежи в работу, что дало основание видеть в нем автора проекта. 8 марта 1828 г. чёртеж был утвержден повторно.

 7 апреля на фабрике получили предписание начать работу над вазой, но в августе того же года лист затребовали в Кабинет. К работе приступили только 2 октября 1830 г. До 1836 г. ваза резная из яшмы светло голубой № 61 по рисунку № 4, как значилось в ведомостях, делалась под наблюдением В.Н. Пыкина, затем Г. Ф Налимова. Сохранение за вазой прежнего номера, присвоенного ей ещё на листе 1823г. подтверждает, что мы имеем дело с одним и тем же проектом. 30 сентября 1840 г. она была готова и в декабре того же года отправлена в С. Петербург. Стоимость вазы из балканской яшмы составила более  25 тысяч руб.